«Возможно, если бы Россия тогда следовала принципам Евгения Примакова, то, может быть, сейчас у нас было бы меньше проблем и на Балканах, и в Европе»

Министр иностранных дел Союзной Республики Югославии в 1998–2000 годах, председатель «Белградского форума за мир равноправных» с 2003 года Живадин Йованович в своих воспоминаниях неоднократно подчеркивает, что в Белграде Евгению Примакову доверяли, так как были уверены, что он «обладает самым большим пониманием ее законных интересов, да и просто является другом». В то же время, он рассказывает и о личных качествах Евгения Максимовича, как человек, знавший его и после ухода с официальных государственных постов.

«У меня всегда было чувство, оно и по сей день не покидает меня, что все наши встречи, переговоры и знакомство с Примаковым были моей большой личной привилегией. Примаков был блистательным умом России, ученым и интеллектуалом с мировой репутацией, дипломатом и государственным деятелем с неповторимо разнообразным и богатым опытом. Во время переговоров он излучал уверенность в себе и убедительность. Никогда не проявлял ни малейших признаков высокомерия, нервозности или неудовольствия. Всегда оставался непоколебимым и твердо стоял на реальной почве. Собеседников всегда уважал, слушал внимательно и понимал их интересы, подходы и даже скрытые мотивы. А когда не был согласен с той или иной позицией, обязательно находил правильный, уважительный и приемлемый способ высказать это, не задевая достоинств собеседника и оставляя поле для компромисса и достижения договоренности. Знал он много, но никогда не разбрасывался своими знаниями, не пытался с их помощью произвести впечатление на партнеров по переговорам. Говорил и демонстрировал свои знания и умения ровно в той мере, в какой это было необходимо в данном конкретном случае…

Хотя всем нам было хорошо известно, с какими проблемами во внутреннем и внешнем положении сталкивалась Россия, начиная от терроризма и исламского фундаментализма и до сепаратизма, высокой финансовой задолженности и социальных проблем, Примаков говорил об этом редко, а еще реже ссылался на эти факторы для объяснения того, почему Россия в международном плане не делает большего для Сербии и СРЮ. Примаков хорошо знал, каково значение исторического опыта для строительства международных отношений. И исходил из того, что Россия и Сербия всегда вместе переживали и добро, и зло, что всегда, когда одна из них оказывалась в беде из-за угроз со стороны Запада, другой тоже приходилось туго. История ясно показывает, что беды в одной из двух наших стран всегда предвещают и беды для другой. В отличие от других российских государственных деятелей того периода Примаков никогда не упускал этого из вида. Все отношения, процессы и проблемы Примаков всегда рассматривал в развитии, а не одномоментно, вне контекста и времени, исходя лишь из интересов сегодняшнего дня, или же выбирая немного лучший, но все равно плохой вариант, или же рассчитывая на короткий период от одних выборов до других. 

В обычном разговоре о вещах и делах повседневной человеческой жизни он держался непринужденно, естественно. Во время одной из его многочисленных встреч с президентом Слободаном Милошевичем в Белграде, перед началом переговоров на политические темы, они обменялись несколькими фразами о здоровье. По ходу дела прозвучал и вопрос о том, что лучше всего помогает защититься от простуды в холодную зиму. Милошевич сказал, что для него главное средство это горячий чай с медом и большим количеством лимона. Примаков ответил, что с ранней молодости от многих опасностей для здоровья, в том числе и от простуды, он защищается, ежедневно принимая холодный душ, даже в те дни, когда температура воздуха на улице опускается до минус двадцати градусов или еще ниже. Он утверждал, что это усиливает сопротивляемость и самозащиту организма. Мне показалось, что эту его привычку стоит запомнить. В привычках тоже находит свое выражение личность человека…

Во время моего официального визита на Кубу 28 августа 2000 года меня принял председатель правительства Фидель Кастро. Первой темой нашей беседы стала агрессия НАТО 1999 года против Сербии (СРЮ). Команданте Кастро был обо всем весьма хорошо информирован. Он эмоционально говорил о решении Примакова отказаться от запланированного визита в США и развернуть свой самолет над Атлантическим океаном назад, в Москву. «Примаков честный человек, ответственный и храбрый политик. Его поступок был не просто ответом Альберту Гору, но и мощным посланием мировой общественности о том, как себя ведут США, и чем они пользуются», – вот слова Фиделя Кастро, записанные мной после встречи в Гаване… Кастро также сказал мне, что Виктор Черномырдин своим поведением и ролью посредника между Милошевичем и американцами во время агрессии нанес вред не только Югославии, но и России. Не исключаю возможности того, что и сам команданте Фидель Кастро в своих мемуарах подтверждает эти слова. Разумеется, я говорю это не потому, что хочу приписать незаслуженное значение себе, тому моему визиту или описанным деталям, а потому что темы, о которых мы говорили, были более чем важны для тех тенденций, которые, по крайней мере в последующие десять лет, будут преобладать в мировых отношениях. 

Примакову в Белграде доверяли больше, чем кому-либо другому из российского руководства. Если бы тогда больше зависело от Примакова, то и политика тогдашней России была бы другой и по отношению к Югославии, и по отношению к Сербии, и к Европе. И, возможно, если бы Россия тогда следовала принципам Евгения Примакова, то, может быть, сейчас у нас было бы меньше проблем и на Балканах, и в Европе».