Crowne Plaza
Ежегодный рост мировой торговли в последние годы составляет 3-4%, демонстрируя заметное снижение по сравнению с предыдущими долгосрочными тенденциями. Не исключено, что замедление темпов роста связано с недостаточной эффективностью ВТО и наметившейся в связи с этим в последние годы тенденцией к регионализации международной торговли. Эта тема обсуждалась на панельной сессии Петербургского международного экономического форума "Международная торговля: глобализация или регионализация".
В настоящее время глобальная торговля идет медленно во многих странах. I квартал 2015 г. был очень плохим кварталом для большинства стран в том, что касается международной торговли. Есть фундаментальная вещь: страны "семерки" должны еще отходить от кризиса. Там наблюдается некоторое падение экспорта. Страны БРИКС, кроме Китая, также не восстановили свою торговлю. То есть что-то фундаментально меняется в динамике международной торговли, отметил во вступительном слове ведущий сессии Саймон Ивнетт - профессор международной торговли и экономического развития (департамент экономики, университет Санкт-Галлена). Он обратил внимание на то, что сейчас проходят торговые переговоры в Конгрессе США, и уже в ближайшей перспективе будет подписан документ о транстихоокеанской зоне торговле. Также активно продвигаются переговоры о Трансатлантической зоне между ЕС и США. "И как такие страны, как Китай, другие страны, отреагируют на появление этого договора, и где это оставит старую добрую ВТО, которая все дальше и дальше отодвигается на второй план? Это может быть крупнейшая торговая сделка с 1993 года" - заключил он. Кроме того, многие страны, стараясь стать более привлекательными для прямых иностранных инвестиций, создают специальные экономические зоны.
Насколько серьезны угрозы для ВТО, мировой торговли и российских экспортеров со стороны образующихся новых интеграционных объединений, проанализировал в своем докладе гендиректор московского Центра международной торговли (ЦМТ) Владимир Саламатов. Сейчас Всемирная торговая организация является крупнейшим регулятором торговых отношений государств-членов. В то же время на данный момент из 161 страны, которые образуют ВТО, 160 стран, кроме Монголии, участвуют в разных интеграционных процессах. Причем за последние годы эти 160 участников заключили 407 нотифицированных в ВТО торговых соглашений и зон свободной торговли (ЗСТ), отметил в своем докладе Владимир Саламатов.
График: ЦМТ Москвы
Если проанализировать все эти интеграционные объединения, то 31% - это соглашения по услугам, 4% - таможенные союзы, 57% - зоны свободной торговли. Но не все зоны свободной торговли одинаковые по типу. Многие можно назвать "ЗСТ плюс" или "ЗСТ два плюса", причем наиболее интересным примером является готовящееся сейчас соглашение между Канадой и ЕС. Помимо свободной торговли там явно прослеживаются вопросы защиты инвестиций, разрешения споров, вопросы технического регулирования и ряд других вопросов, которые задают более высокий уровень интеграции, чем зоны свободной торговли.
График: ЦМТ Москвы
Около 2% интеграционных объединений составляют взаимодействия между двумя такими объединениями. Например ЕС-ЕАСТ (европейская ассоциация свободной торговли). Одновременно с этим 31% - это соглашения между зонами свободной торговли и отдельными странами, например ЕС и Гондурас. Но основную массу (67%) составляют соглашения между двумя странами. Это более простая в достижении целей форма взаимодействия, и она очень эффективно используется, пояснил Владимир Саламатов. Интересно и то, что драйверами международной экономической интеграции являются и транснациональные корпорации. По данным ЦМТ, они определяют примерно 33 % всей международной торговли, а вместе с сопряженными с ними компаниями, которые работают на них в той или иной степени - 47%. Таким образом 80% всей международной торговли осуществляется благодаря наличию транснациональных компаний.
Но глобальным вызовом для международной торговли, по словам Саламатова, может стать подписание соглашения между ЕС и США о создании Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерстве. Численность населения в зоне соглашения – 0,8 млрд, причем это наиболее требовательная часть населения. Доля в мировом ВВП у этого объединения - 45%, доля в мировом экспорте - 42%.
"Я думаю, что эта зона свободной торговли может создать серьезные угрозы для наших экспортеров", – заключил гендиректор ЦМТ.
Гендиректора ЦМТ поддержал Франсис Лян, глава Совета по развитию внешней торговли Тайваня: "Может ли регионализация торговли стать альтернативой ВТО? Я согласен с господином Саламатовым, который говорил, что преимущества международной торговой системы неоспоримы. Общие единые стандарты и нормы гораздо полезнее для развития торговли, чем клубок каких- то разнообразных правил и нормативов. Когда во всем мире в огромном количестве появляются зоны свободной торговли, то я не могу не задавать вопрос - как же это может быть?"
Алексей Мордашов, глава "Северстали" указал на проблемы ВТО, которые усилили стремление ее членов к формированию региональных соглашений: "Попытки сделать еще один шаг для либерализации торговли, которая отражены в повестке дня Дохийского раунда, не состоялись. Почему не состоялись - отдельная тема. Мне кажется, что всплеск региональных соглашений скорее реакция стран, экономических агентов, бизнеса на отсутствие глобальной повестки. Если бы она была, если бы ведущие страны нашли возможность сблизить позиции и сделать следующий шаг к либерализации, возможно, мы увидели бы меньше региональных соглашений и прогресс в обсуждении повестки Дохийского раунда. Мы сейчас имеем риск фрагментации международной торговли за счет региональных соглашений".
Глава "Северстали" не согласился с высказанным в ходе дискуссии Лордом Мандельсоном, председателем Global Counsel LLP , мнением о том, что региональные торговые соглашения имеют поверхностный характер, их создание больше обусловлено политическими мотивами, и они не влияют на темпы роста международной торговли. "Когда сегодня мы слышим о потенциальном соглашении о зоне свободной торговли между США и ЕС, то надо учитывать, что она будет охватывать треть населения земного шара и примерно половину мирового ВВП. Непонятно, как эта зона будет влиять на остальные страны,- заметил он.
Развитие мировой торговли, по его мнению, должно идти в рамках механизмов и правил ВТО, которые необходимо совершенствовать: "Во-первых, прежде всего хотелось бы ориентировать обсуждение вопросов в сторону либерализации внутри ВТО, чтобы избежать фрагментации мировой торговли. Во-вторых, необходимо ориентироваться на создание обзора лучших практик международных соглашений. Это была рекомендация рабочей группы по торговле стран "Большой двадцатки" - для того, чтобы эти соглашения не вели к росту протекционизма, к росту изоляционности. Главное - удешевление за счет снятие барьеров. ВТО все-таки смогла добиться подписания соглашения на Бали о содействии торговли. Будем надеется, что оно снимет барьеры, связанные с трансграничным движением товаров и услуг. Нам, наверное, нужна и деполитизация торговли. Россия - хороший пример того, к чему приводит политизация торговли. Мы видим существенные торговые ограничения. Президент на пленарной сессии говорил о 100 млрд долларов потерь Европейского союза от ответных мер РФ. Кому это на пользу?" – заключил Алексей Мордашов.
Андрей Слепнев, министр по торговле ЕЭК объяснил, почему ВТО не может сейчас противостоять тенденции к регионализации мировой торговли: "Конечно, ценность ВТО бесспорна. И если бы ВТО могла удовлетворить запросы стран на режим торговли, отвечающий нынешним потребностям, это было бы здорово. Но может ли ВТО сегодня удовлетворить запрос стран-членов? Ответ очевиден. Светлая идея всеобщего торгового либерализма столкнулась с жестокой реальностью. В условиях нестабильности мировой экономики протекционизм растет. С 2012 г. на 30% выросло число барьеров против наших товаров. Сейчас их больше 130. Причем чемпионами являются ЕС и Украина. Мы видим, что ключевые игроки ВТО сами активно формируют закрытые региональные соглашения, торговые альянсы, открыто декларируя установление новых правил мировой торговли в рамках уже этих альянсов. При этом не скрывается и цель сдерживания политических и экономических конкурентов. И тут говорилось о том, что торговые инструменты становятся инструментами чистой политики. В этой связи надежды на то, что ВТО сможет этому противостоять, слабые. И альтернатива - региональные торговые соглашения. Конечно, есть плюсы и минусы. Конечно, региональные соглашения - это питательная среда для глобальных торговых правил. Конечно, ВТО должно активнее участвовать в выработке стандартов этих правил".
Что касается региональных соглашений, то, по мнению министра, они несут в себе риски для международного разделения труда и распределения выигрыша от международной кооперации: "Региональные соглашения означают совершенно иной уровень взаимозависимости как на макроуровне, так и на уровне предприятий. Кооперационные цепочки - вопрос многоаспектный. Например, возьмем воздействие на технологии. Конечно, хорошо, что уровень взаимозависимости увеличивается. Но, с другой стороны, более сильный технологически партнер в рамках региональных соглашений начинает подавлять технологически своих конкурентов из других стран. И технологическое многообразие, и технологическая конкуренция могут при определенных условиях сжиматься. И этот риск, например, немецкими компаниями понимается очень остро - как эффект будущего Трансатлантического соглашения с США".
При этом Андрей Слепнев заверил, что ЕАЭС проводит сбалансированную политику, направленную на рост мировой торговли, и полностью поддерживает ВТО, а его интеграционная повестка не направлена против других стран и объединений.
Министр в заключении отметил, что мировой торговле в целом необходим баланс взаимозависимости. "Достичь Европе эффективного соглашения с США в рамках Трансатлантического партнерства будет очень сложно без баланса на такую же амбициозную повестку и взаимодействием с ЕАЭС. А ЕАЭС будет очень сложно реализовать амбициозную программу с Китаем без выстраивания баланса на взаимодействие с Европой. Иначе за все эти перекосы придется заплатить темпами снижения глобального роста", - подытожил он.
