«О разведке и не только о ней: как и чему я учился у Евгения Максимовича»

«Меня особенно впечатлило то, как Евгений Максимович работал с людьми, как бережно относился к кадрам, как делал все от него зависящее для того, чтобы лица, заслуживающие повышения, вовремя его получали. Поражает и то, как органично вписывался Евгений Максимович во все те структуры, какие ему пришлось возглавлять. Он стал руководителем разведки, не будучи при этом профессиональным разведчиком. Да, к тому времени он обладал богатым опытом эксперта-международника, но навыки кадрового разведчика – это все-таки совсем другое. Между тем он привел с собой в разведку только двух своих людей – Юрия Антоновича Зубакова и Роберта Вартановича Маркаряна – и никакой кадровой перетряски не устраивал. Его заместителями оставались кадровые разведчики – очень сильные и авторитетные специалисты, каждый с опытом, как минимум, двух-трех загранкомандировок. Евгений Максимович полностью им доверял и, честно говоря, в текущую оперативную работу особо сильно и не вмешивался…

В СВР и впоследствии в правительстве, куда я иногда приходил на заседания в качестве заместителя директора ФСБ, когда Владимир Владимирович по каким-то причинам не мог присутствовать сам, я наблюдал стиль работы Евгения Максимовича. Прежде всего – работы с людьми, с кадрами. Да, наверное, не просто наблюдал, а незаметно для себя чему-то у него учился. И когда я потом переходил из Совета безопасности в Министерство обороны, а из Министерства обороны в Правительство, то каждый раз буквально по-примаковски брал с собой двоих-троих сотрудников со старого места работы и не провоцировал на новом месте кадровой чехарды…

Еще один важный урок, который Примаков преподнес всем нам – его преемникам на ключевых государственных постах, – это демонстрация того, как в большой политике следует разграничивать служебное и личное и как обращать личное на пользу служебному. Возглавляя МИД, а затем и правительство, он вел переговоры с самыми разными представителями других стран. Естественно, что кто-то из них чисто по-человечески импонировал ему, а кто-то, напротив, вызывал неприязнь. Но Евгений Максимович внешне никогда не демонстрировал своих подлинных чувств и был предельно ровен со всеми, в том числе с теми, к кому не питал симпатий. Другое дело – и я с этим сталкивался на собственном опыте выстраивания отношений с зарубежными коллегами, – что иногда с партнером, пусть даже и неблизким тебе и твоей стране политически, может возникнуть то, что я называю «химией», – некая взаимная расположенность на личном уровне, когда появляется обоюдное желание пошутить, поговорить на какие-то отвлеченные темы. Вместе с тем такая «химия» никоим образом не мешает партнерам вновь усаживаться по разные стороны переговорного стола и бескомпромиссно отстаивать каждому свою позицию. Подобного рода отношения сложились у Евгения Максимовича с Мадлен Олбрайт. Мне с ней тоже доводилось вести переговоры уже на исходе ее дипломатической карьеры, когда я был секретарем Совета безопасности. И я понял, чем Олбрайт могла расположить к себе Евгения Максимовича. Интересная и остроумная собеседница, она, будучи по происхождению из восточной Европы, тонко чувствовала и понимала многие из советских и современных российских реалий, которые не улавливали другие представители американского истеблишмента…

Я очень рад, что успел обсудить с Евгением Максимовичем незадолго до его кончины ситуацию на Украине. Наше видение этой проблемы совпало практически полностью. Во время этой нашей встречи, которой суждено было стать последней, я в очередной раз подивился его фантастическому аналитическому чутью: не имея возможности по состоянию здоровья находиться в курсе всех событий, он, тем не менее, высказывал очень точные суждения о происходящем, порой даже не располагая достаточными для них фактами, но при этом не сомневаясь в том, что такие факты имеются и работают на подтверждение его слов. Причем говорил он не отстраненно, чем так любят щеголять многие, так сказать, независимые эксперты, а с нескрываемой и глубоко личной заинтересованностью в том, как в сложившейся ситуации можно наилучшим образом обеспечить соблюдение интересов страны. Интеллектуал высочайшего уровня и настоящий патриот России – вот каким остался в моей памяти Евгений Максимович».